Годокоро! — вспомнил Микио. Ведь я где-то слышал это слово раньше.
Даже Коротышка не смог перебить его звучание. Годокоро, годокоро, это слово напоминало костлявого и неприятного старика.
Воспоминание о Митико не перебило в нём возмущение по поводу стариков. Годокоро был того же сорта. Это тот, кто ненавидит молодых парней, не даёт им прохода. Такие старики предпочитают устраиваться таксистами, чтобы ездить по городу и совать свой нос в чужие дела. Любой знает, что такси в городе полупустые. А с какой стати? Ты протягиваешь руку, а они даже не останавливаются!
Они смотрят на тебя, изучают с ног до головы, но даже не останавливаются, чтобы тебя посадить. Один такой старый господин недавно упал с башни в Кокё. Если двести молодых парней, наширявшись, одновременно упадут с Эйфелевой башни, об этом не напишет ни одна японская газета. А здесь раздули целое событие! «Одинокий старик остановил сползание Японии в колею американской
политики!» — передразнил Микио. Да я бы лично подсадил такого старика для «лучшего сползания», находясь с ним на одной площадке!
Микио вспомнил, что он начал писать книгу. Он открыл новый файл и написал: «Я с детства ненавидел стариков и детей». Это будет первая фраза его произведения! На свет должна появиться книга, которая откроет глаза целому поколению японцев. Станет известна всем и каждому. Её первый тираж составит сто тысяч копий. Нет!
Двести тысяч копий, и он никогда не согласится на меньшее. Микио ещё раз перечитал фразу. В ней было что-то лишнее, но при этом чего-то не хватало. Что именно? Микио подумал и приписал: «Я с детства ненавидел стариков, детей и собак». Не круто ли? — подумал он. Можно вообще так писать? Он полез на библиотечную лестницу и наугад вытащил несколько фолиантов.
Стратегия выше цели
[
clubgo.ru]